в оглавление
«Труды Саратовской ученой архивной комиссии.
Сердобский научный кружок краеведения и уездный музей»

   .

Иллюстрированные издания Пушкина за годы революции

I. Иллюстрации советских художников

<...>

Дальнейшие пушкинские иллюстрированные издания революционного времени уже совсем свободны от реминисценций прошлого. «Домик в Коломне», 1919 год, своего рода лебединая песнь издательской деятельности бывшего московского «Общества друзей книги», дал В. А. Фаворскому возможность приложить к Пушкину свое высокое мастерство книжного иллюстратора, оформителя и гравера. Создана на редкость цельная книжка, привлекающая какой-то тихой праздничностью и чарующая гениальными заметками художника, которые на полях сопровождают вводные строфы поэта, в то время как повествовательные эпизоды «Домика» отражены в отдельных гравюрах во всю страницу. Этот параллелизм иллюстраций как нельзя лучше идет к характеру юмористической поэмы Пушкина и разнообразит страницы издания, занимающего одинаково почетное место как в книжном творчестве В. А. Фаворского, так и в иллюстрированной пушкиниане.

Подобного параллелизма в известной степени придерживался и Н. В. Кузьмин в своих иллюстрациях к «Евгению Онегину», появление которого в издании «Academia» было событием текущего книжного сезона. Нет сомнения, что это одна из самых нарядных книг плодовитого издательства, а в смысле выбора бумаги, тщательности печати, великолепных гознаковских воспроизведений с цветных кузьминских акварелей и наконец изящного переплета перед нами одно из лучших достижений новейшего советского книжного производства. Окончательный ли это иллюстрированный «Онегин» нашей великой эпохи? Тот ли именно, которого мы так давно ждем и в котором должно кристаллизоваться отношение современного художника и нашего поколения к одному из краеугольных камней русской литературы? Удовлетворить все наши требования в данном направлении конечно чрезвычайно трудно, а конгениальная иллюстрация к выдающемуся литературному произведению вообще вещь редкостная. Недаром из всей блестящей плеяды русских графиков, которая появилась на пороге текущего столетия, никто не рискнул взяться за иллюстрирование «Онегина». С другой стороны, спора нет, что Кузьмин в издание «Academia» вложил массу труда, выдумки, изящной легкости и знания эпохи. Но вдохновившись росчерком пушкинских набросков пером и грифонажей, он отчасти злоупотребляет этой манерой, которая при огромном количестве рисунков — из них предпочтение следует отдать небольшим виньеткам — становится монотонной, утомляя к тому же однообразием мало индивидуализированных типов. Невольно возникает основной вопрос, законно ли художник все время заменяет облик героя романа портретом самого поэта? С этими оговорками все же в целом приветствуешь кузьминского «Онегина» как явление положительное, но одновременно не перестаешь мечтать о другом, графическом же оформлении «Онегина», более углубленном и сосредоточенном, более интенсивно отражающем дух и устремления нашего времени.

<...>

П. Д. Эттингер
1933 год

 


назадътитулъдалѣе