Состояние часового производства в России в XIX — в начале XX веков
Производство часов бытового назначения.
Россия, XIX век
Основываясь на фактическом материале, можно прямо сказать, что в дореволюционной России изготовление часов бытового назначения широкой номенклатуры на промышленной основе не пошло дальше отдельных малоуспешных попыток.
В первой половине XIX века начало такому производству в Москве было положено Петром Лазаревичем Гаевским, который потом стал в качестве «комиссионера» объединять всех кустарей — изготовителей часов, работающих под Москвой.
Гаевский специализировался на производстве дешевых, простых настенных часов, в отличие от других московских часовщиков, таких как И. В. Толстой, П. И. Носов, изготовлявших более сложные, в том числе астрономические часы и хронометры.
Гаевский весьма преуспел в этом своем начинании.
Его изделия демонстрировались на ряде промышленных выставок: на московской выставке 1853 года были представлены его настенные и настольные часы, Гаевский тогда числился «крестьянином госпожи Нейгардт»; на выставке 1861 года было выставлено 5 «экономичных» настенных часов по 85 копеек штука, Гаевский был награжден малой серебряной медалью.
Его часы фигурировали и на Московской выставке 1865 года, тогда он уже был купцом третьей гильдии.
По отзыву экспертов выставки, «часы Гаевского ...замечательны по своей дешевизне и общедоступности».
Его наградили большой серебряной медалью за инициативу по выпуску дешевых, общедоступных настенных часов.
Жена П. Л. Гаевского, Авдотья, также занималась часовым ремеслом.
Князь К. И. Шаликов поместил рассказ о ней и ее мастерстве на страницах «Московских губернских ведомостей».
Изделия «крестьянки-художницы» были высоко оценены такими выдающимися часовщиками того времени, как И. В. Толстой и И. П. Носов.
Они приобрели настенные часы ее работы за 200 рублей и были весьма довольны их ходом, хвалили прекрасную отделку всех частей.
Через И. В. Толстого ознакомился с произведением Авдотьи Гаевской и князь Шаликов.
Он был удивлен мастерством женщины-часовщицы, а через некоторое время состоялось и их знакомство.
Вот как князь передает свои впечатления: «Во второй комнате, чистой, опрятной, вижу хозяйку, довольно молодую женщину в русском платье, с умным приятным лицом, с прекрасными черными глазами и говорю ей все то, что говорят относительно ее таланта, ее искусства.
Она поклонилась, поблагодарила, пригласила сесть и стала отвечать на мои вопросы без малейшего замешательства, не возвышая голоса, не изменяя лица, не делая никаких движений руками — одним словом, все так прилично, скромно, спокойно, что я не мог надивиться ее хорошему тону, хорошим манерам».
В рассказе князя приведена и биография Авдотьи Гаевской.
Она дочь крестьянина, принадлежавшего Б. М. Черкасскому.
Отец был мастером серебряных дел и жил в Москве со своим семейством из восьми человек.
Мать плела позументы, к этому мастерству она приучила и свою маленькую дочь.
Отец научил ее грамоте, а также своему ремеслу.
С течением времени семья вернулась в деревню, где родители девушки продолжали заниматься все тем же ремеслом.
Шестнадцати лет Авдотья была выдана замуж за крестьянина соседней деревни Гаевского (также принадлежавшего Б. М. Черкасскому).
П. Л. Гаевский был часовщиком и жил со своим отцом, также часовщиком.
Вскоре Авдотья с мужем и свекром переехала в Москву и стала помогать им в работе.
С течением времени она настолько освоила часовое искусство, что стала изготовлять настенные часы самостоятельно.
Свой рассказ Шаликов заканчивает сообщением, что «муж и жена [Гаевские] теперь принадлежат его превосходительству Александру Ивановичу Нейдгардту, которому поступили в приданое за супругою».
На Третьей московской промышленной выставке 1843 года настенные часы Авдотьи Гаевской были выставлены в качестве экспоната.
В 1856 году в Москве имелось только 35 мелких часовых мастерских: 5 мастерских даже не имели рабочих, в остальных их число в среднем составляло 8-12 и не превышало 30.
Во всех мастерских работало 178 человек.
Годовой оборот выражался в сумме 90 701 рубль.
Несмотря на то что характер мелкого производства часов сохранялся и много позднее, все же было немало часовщиков, которые могли изготовлять не только простые часы, но и часы весьма сложного устройства.
А. П. Белановский не ошибался, когда писал, что «в Москве совсем было привилась промышленность всевозможных часов с маятниками, начиная с простейших кухонных часов и кончая автоматическими регуляторами.
Редкий по работе экземпляр мастера Толстого находится в Московской астрономической обсерватории и его же работы хронометр находится у часового мастера Павлова».
Кроме И. В. Толстого и П. И. Носова, в Москве был довольно известен часовщик Степан Иванович Терновец.
Его часы были на многих промышленных выставках.
В 1853 году он за свои изделия получил «публичную похвалу», а в 1861 году — малую серебряную медаль.
На Московской промышленной выставке 1865 года находились простые часы его изготовления и, кроме того, большие с гирями, трое настольных и дорожных, которые «представляли собой вещи, выходящие из ряда обыкновенных как по мысли и исполнению, так по тщательности и чистоте отделки», — как отзывались эксперты выставки.
Александр Дегтярев, часовых дел мастер, московский цеховой, изготовлял настольные часы.
Дмитрий Иванович Толстой изготовлял не только настенные часы, но и хронометры.
Два его хронометра были представлены на Петербургской выставке «Русской мануфактурной промышленности» 1861 года.
Кроме перечисленных, было много и других часовщиков.
В Москве часовое производство продолжало довольно успешно развиваться до тех пор, пока не получило развития крупное машинное производство часов на Западе.
Об этом, в частности, А. П. Белановский писал следующее:
«До появления за границей механического производства некоторых частей и целой серии часовых школ, мы на своем рынке конкурировали с заграничными часами.
Теперь в Москве, ее окрестностях и Звенигородском уезде делаются одни простейшие с маятниками часы, и часовая промышленность наша находится в упадке».
П. Н. Леонов характеризует состояние часового дела в России в конце XIX веке следующим образом:
«У нас в России часовое дело развито очень мало, так как трудно соперничать с дешевыми заграничными изделиями, где это мастерство развито уже давно, а устройство фабрик и машин с избытком окупилось.
Тем не менее и у нас существуют деревни, в которых занимаются изготовлением дешевых часов.
Так, например, в Звенигородском уезде Московской губернии выделкой часов занимаются уже лет 20 в деревне Шарапово.
Первым, кто занес сюда часовое производство, был крестьянин Петр Егоров, живший прежде на оптическом заведении купца Московского, занимавшегося также выделкой часов» ".
Производство ходиков и настенных часов, начавшееся в деревне Шарапово с 60-х годов XIX столетия, продолжало развиваться и в начале XX столетия.
Если в 1882 году здесь занимались выделкой часов только 4 часовщика, имевших всего 19 человек рабочих и выпускавших изделий на сумму около 10 000 рублей в год, то в 1896 году этим делом было занято 8 дворов, а выпускалось изделий на сумму 20 000 рублей.
Все части часового механизма изготовлялись на месте; в неделю один работник мог изготовить до 30 часов без боя, а с боем не более 12.
Часы продавались крайне дешево: от 70 копеек до 2 рублей.
Лучшим изготовителем часов в деревне Шарапово считался Герасим Афанасьев.
Изделия этого мастера демонстрировались на Всероссийской художественно-промышленной выставке 1882 года в Москве.
Эксперты нашли, что «представленные изделия выполнены довольно хорошо во всех частях и отличаются верным ходом; при значительной дешевизне их заслуживают полного внимания».
За новизну самого дела производства простых настенных часов кустарным способом и хорошее качество изделий, при относительно невысоких на них ценах, Афанасьеву комиссией экспертов была присуждена награда.
Первую мастерскую — очень скромных размеров, с применением простейших машин и ученического труда — Афанасьев открыл в 1875, году.
Вначале он работал сам с двумя мальчиками-учениками.
На оборудование мастерской им было затрачено всего 25 рублей, причем установлены следующие машины: токарный станок, приводимый в движение ногой и сделанный самим Афанасьевым, и делительная машина для нарезки зубьев на колесах часовых механизмов; это оборудование дополняли тиски, молотки и тому подобный инструмент.
Мастерская давала доход до 50 рублей в месяц.
В 1882 году стали применять пресс, который мог по шаблону штамповать кружки для колес и маятников (до этого кружки просто вырезались ножницами).
Изделия шараповских мастеров мы снова видим на Всероссийской промышленной и художественной выставке 1896 года в Нижнем Новгороде.
В «Обзоре часового производства» этой выставки отмечалось:
«Из пяти экспонатов по часовому кустарному производству, четверо из Московских губерний, где это производство встречается в Звенигородском уезде в деревне Шарапове».
Эти экспонаты представляли «весьма дешевые (от 50 копеек) стенные часы, так называемые «ходунцы» с одной гирей без боя».
При осмотре механизмов часов, произведенном комиссией экспертов, оказалось, что никаких заметных технических изменений со времени выставки 1882 года в них не сделано.
По некоторым образцам видно только «стремление удешевить производство, например, заменой живописной работы циферблатов более дешевой печатной на бумаге или на жести.
Замечается также большая тщательность в отделке футляров «часов-скворешников».
Было отмечено, что изделия Герасима Афанасьева нисколько не улучшились, если не считать замену рисованных циферблатов печатными, более дешевыми и более приличными».
Для характеристики последующего развития часового производства в селе Шарапове весьма ценны данные, полученные П. А. Вихляевым на основе статистического обследования ремесленных производств 1898-1900 годов.
Тогда в Звенигородском уезде часовым промыслом занято было уже 173 человека.
Часовой промысел становится ведущим занятием, число занятых в нем людей быстро растет.
Здесь развертывается типичная картина зарождения кустарного производства ремесленного типа, постепенно переходятщего в мастерские мануфактурного типа, с его примитивным оборудованием и способами обработки.
В конце XIX века в мастерских развивается разделение труда, характерное для мануфактурного производства.
В этих мастерских имелись штамповщики колес, стрелок; рабочие, изготовлявшие настенные часы, ходики; боевщики, изготовлявшие часы с боем; сборщики, производившие сборку, корпусники-столяры, изготовлявшие корпуса часов.
Одним из результатов разделения труда в часовом производстве было появление такого мелкого промысла, как вязка цепей женщинами в Шарапово.
Производство оставалось основанным на ручном труде, но размеры некоторых мастерских увеличивались, а предприниматель из мелкого кустаря превращался в руководителя довольно большой мастерской.
В Шарапово в начале XX века в двух мастерских хозяин не работал, в трех мастерских хозяин работал от случая к случаю.
В пяти мастерских хозяин постоянно работал.
Имелась и мастерская с одним только хозяином без рабочих.
Часовым промыслом занимались также в деревне Ястребках в одном дворе и в деревне Ягушино — в двух дворах.
В 1913 году в производстве часов в Звенигородском уезде было занято 198 человек.
Автор монографии А. С. Курская приводит интересные сведения, полученные при обследовании часовой промышленности в Москве и Московской губернии перед началом первой империалистической войны.
Приводимые А. С. Курской данные можно считать типичными для общего состояния часового производства как в Москве, так и в провинции, за исключением, может быть, некоторых уральских заводов, изготовлявших настольные и карманные часы индустриальными методами.
До 1913 года возникло несколько крупных часовых мастерских.
Такова, например, фабрика часов Василия Ильича Платова.
О ней приведено следующее извещение в виде рекламы о номенклатуре выпускаемых ею изделий:
«Фабрика часов В. И. Платова старшего. Село Шарапово Московской губернии Звенигородского уезда предлагает большой выбор часов стенных без боя и с боем; круглых, с колоколами, будкою, скворешницею, домиком и др.»
Интересные сведения об этой фабрике-мастерской записаны бывшим сотрудником НИИ часовой промышленности М. А. Ачкасовым со слов часовщиков, работавших на фабрике Платова в 1906-1914 ггодов:
«Фабрика Платова была одной из крупных часовых фабрик Звенигородского района по производству ходиков и маятниковых гиревых часов с боем.
В 1906 г. наличие рабочей силы на фабрике вместе с учениками составляло 110 человек, не считая 40—50 человек кустарей, которые работали на дому (изготовляли цепочки, футляры и пр.).
Фабрика в месяц выпускала 500 ходиков и несколько сот маятниковых гиревых часов.
Мастерам за изготовление одних ходиков платили 15 копеек.
Фабрика продавала ходики по 75-80 копеек за штуку.
Оборудование фабрики состояло из 15-20 ножных токарных станков, 3 ручных винтовых прессов и нескольких станков для фрезеровки колес; станки приводились в движение вручную.
Весь материал, необходимый для производства, закупался в Москве.
Триб-сталь фабрика получала из-за границы.
Весь потребный инструмент для изготовления часов, за исключением напильников, изготовляли сами мастера.
До установки винтовых прессов колеса изготовлялись вручную: при помощи циркуля производилась разметка листа латуни, а затем ножницами вырезали колеса.
Вручную сверлили центральное отверстие, обтачивали на нож-ном токарном станке и нарезали зубья фрезами, которые изготовляли сами рабочие. При установке ручных винтовых прессов вырубку по контуру с центральным отверстием производили на прессах. Цапфы осей точили на токарном станке. Платины вырезали по шаблону из латунных листов ножницами. В тисках производили опиловку платин по шаблону; сверление отверстий под оси также производили по шаблону по одной платине. Сверла применялись перовые собственного изготовления. Отверстия в платине делались под размер цапфы оси. Взаимозаменемости не было. Все отделочные операции для придания товарного вида изделию заключались в полировке деталей пемзой (платина, линза и т. д.). Перед полировкой производили шабровку деталей».
Младший брат В. И. Платова, Степан Ильич, в той же деревне Шарапово изготовлял настенные часы.
Настенные часы и коллекция изделий часового производства этого предпринимателя, наряду с такими же экспонатами его старшего брата, были выставлены на Всероссийской кустарно-промышленной выставке 1902 года в Петербурге.
Мастерская в селе Шарапово Герасима Афанасьевича Афанасьева была второй по величине и по достигнутому объему производства.
В этой мастерской в момент обследования А. С. Курской имелось 56 рабочих и вырабатывалось 30 000 штук ходиков и настенных часов в год на сумму до 20 000 рублей.
Постановка производства настенных часов в самой Москве стояла не выше, чем в селе Шарапово.
Шараповские мастерские, пишет А. С. Курская, по размерам производства и по числу рабочих мало чем отличались от мастерских Москвы по производству часов-ходиков.
«В Москве... техника производства стенных часов,— говорится далее,— стоит еще на низкой ступени, почти при исключительном господстве ручного труда...
Сама выработка часовых механизмов в Москве производится ручным путем, при помощи токарного станка, приводимого в движение ногой, к этому станку привинчиваются тиски, вальц-машина и некоторые другие приспо-собления».
Говоря о прессе, введенном в Шарапово в 1882 году для штамповки кружков для колес и маятников, Курская замечает, что «в этом виде машина эта применяется еще теперь (1912-1914 годах) ко-где в Москве».
Даже на первой в Москве фабрике настенных часов фирмы «Торговый дом Рейнин» в 1909 году применялись подобные же токарные станки.
О состоянии фабрик настенных часов в Москве в начале XX веке (по 1915 год) характерные сведения сообщил мастер 2-го Московского часового завода Ермаков, работавший в 1908-1915 годах на часовой фабрике предпринимателя Дмитриева.
Сведения эти проливают свет не только на техническое вооружение подобных фабрик, но и на способы обработки отдельных часовых деталей.
Фабрика настенных часов Павла Алексеевича Дмитриева, сообщает Ермаков, находилась в Москве, Даев переулок, дом 14.
На ней работало человек 45-50 с учениками.
Выпускали в месяц 1250 ходиков и, кроме того, 500 маятниковых часов.
Мастерам за изготовление ходиков платили 15,5 копеек, а продавали их по 75 копеек за штуку.
Оборудование фабрики было таким: один пресс для всех вырубных деталей, 10—12 станков для обточки и 10 машин ручных для фрезеровки всех видов зубьев колес.
У каждого рабочего были ручные и привертные тиски.
Весь материал для изготовления часов хозяин покупал в магазинах Москвы.
Весь инструмент, за исключением напильников, которые покупались, изготовлялся самими рабочими.
После нарезки зубьев ось колеса делали сами из мотка проволоки известного размера.
Проволоку откусывали, выправляли, распиливали по размерам, затачивали центры, гнули из меди трубку на улитки, вручную набивали тиж (центральная ось), фузейное колесо кализварили (развертывали) по размеру и запаивали наглухо.
После пайки точили шабером на ручном станке.
Получалось очень красиво.
Делали из проволоки пружину собачки для кликера, который изготовляли из латуни, cверлили отверстие, выпиливали и приклепывали в фузейному колесу.
После нарезки зубьев гнули трубку, насаживали трубку на колесо, паяли и точили.
Так же делали и минутное колесо, только трубку минутного колеса подтачивали.
Линза маятника вырубалась. Ушки делали из тонкой меди; их припаивали и полировали на токарном станке.
Линзу полировали порошком с маслом до зеркального блеска.
Циферблаты и скамейки доставлялись готовыми.
Платины вырезали по трафарету из латунного листа ножницами.
В тисках опиливали партиями и сверлили отверстия под колонки. Резьбу в отверстиях нарезали метчиком.
В колонках сверлили четыре отверстия под штифты.
Платины шабровались и перед окончательной сборкой чистились пемзой.
«Первая попытка заменить в большом масштабе ножной и ручной способ производства механическим, — отмечает Курская как важное событие, — была сделана в Москве лишь в конце 1911 году одной из крупнейших часовых фирм — Торговым домом Рейнина...
В настоящее время, 1914 году, это первая в Москве фабрика стенных часов... производит механическим способом только часы без боя...
Все производство, в сравнении с теми условиями, которые существовали в момент моего первого посещения этой мастерской в 1909 году, поставлено на новых началах: прежние токарные станки заменены машинами, выписанными из Германии, что позволило сократить число рабочих почти втрое...»
В Москве имелась также небольшая мастерская Мирона Семеновича Родионова, по-видимому, выходца из Шарапове.
Он изготовлял настенные часы с боем и без боя.
По свидетельству экспертов Нижегородской промышленной и художественной выставки 1896 года, его изделия «отличаются более чистой (чем шараповских мастеров) отделкой футляров, и вообще он (Родионов) обращает внимание на внешность».
Настенные часы его работы попали даже на Всемирную парижскую выставку 1900 года.
По ориентировочному исчислению треста точной механики, в 1913 - 1914 годах в России ежегодно выпускалось 1 500 000 штук ходиков.
Фабрика Рейнина выпускала 800 штук ходиков в день, три фабрики братьев Дмитриевых — 2400 штук, фабрика Родионова — 600 штук, в селе Шарапове — 1200 штук, в Волоколамском уезде — 300 штук в день.
В. Н. Пипуныров, Б. М. Чернягин
Развитие хронометрии в России
«Наука», Москва, 1977 год
