Роман в штрихах
125 лет назад родился блестящий иллюстратор Пушкина Николай Васильевич Кузьмин.
Вершиной его творчества считается юбилейное издание «Евгения Онегина», 1933 год.
Легкие, изящные рисунки, словно вышедшие из-под пера самого Александра Сергеевича, очаровали многих.
В 1937 году книга получила Большую золотую медаль на Всемирной выставке в Париже.
Еще одним важным событием в жизни мастера стала женитьба на художнице Татьяне Алексеевне Мавриной, с которой они прожили почти полвека.
Накануне юбилея «Культура» побеседовала с сыном иллюстратора, историком, членом-корреспондентом Российской академии образования Михаилом Николаевичем Кузьминым, издавшим воспоминания об отце «Во сне я видел Пушкина...», 1999 год.
газета «Культура»: Как Ваш папа стал художником?
М. Н. Кузьмин:
М. Н. Кузьмин
|
Он появился на свет в уездном городке Сердобске в простой семье.
Родители — портные, державшие, как сейчас говорят, ателье.
Остальные родственники, мастеровые и ремесленники.
Мальчика ждала та же судьба: когда ему было 15 лет, отец возил его в Саратов с целью устроить в среднетехническое училище.
Однако внезапно овдовел родственник, у которого хотели поселить Колю, и про переезд пришлось забыть.
Помог не только врожденный талант, но и случай.
В 1906 году Николай, как сам говорил, «с провинциальной наглостью» отправил свои «виньетки» в журнал «Золотое руно».
Получил ответ, что работы не подошли, но при этом приглянулись Соколову, редактору издательства «Гриф».
А в 1909-м два его рисунка появились на страницах «Весов» рядом с произведениями Бакста, Рериха, Борисова-Мусатова.
Отец, тогда 18-летний студент реального училища, был окрылен.
Через год он — самоучка! — получил предложение печататься в «Аполлоне».
А в 1911-м перебрался в Петербург.
газета «Культура»: Столица покорилась легко?
М. Н. Кузьмин: Не совсем.
Отец не поступил в Академию художеств, срезался на экзамене по рисунку.
Но из Питера не уехал: занимался в частной школе Званцевой, где работали Петров-Водкин, Добужинский, Бакст.
На следующий год был зачислен в Школу Общества поощрения художеств, в класс Билибина.
Тот рекомендовал Николая ведущим столичным журналам, «Новому сатирикону» и тому же «Аполлону».
Папа видел весь цвет петербургского дендизма: Гумилева с феской на голове, недавно вернувшегося из Эфиопии, Сергея Маковского с запонками «величиной с блюдечко», элегантного Судейкина.
А потом началась Первая мировая, которая, вместе с Гражданской, заставила Николая сделать перерыв на долгих восемь лет.
газета «Культура»: Он рисовал на фронте?
М. Н. Кузьмин: Да, однако чемодан с набросками потерялся где-то по дороге.
Сохранился лишь один листок.
газета Культура: Как шла жизнь после войны?
М. Н. Кузьмин: В 1924-м году перебрался в Москву, где работал в «Гудке» вместе с братом Ильи Ильфа Михаилом Файнзильбергом.
Газета выпускалась утром, уходил в редакцию в ночь.
Название моей книжки «Во сне я видел Пушкина...» взято из записки с распоряжениями на день, оставленной моей маме.
Они поженились в конце 1924 года: Мария Петрова стала прототипом образа Татьяны в «Евгении Онегине».
газета «Культура»: Как долго Николай Васильевич работал над юбилейным изданием пушкинского романа?
М. Н. Кузьмин: Около трех лет.
А вообще шел к пониманию творчества Александра Сергеевича с детства.
Говорил, что в 1899 году, в восьмилетнем возрасте, на школьном вечере читал его стихотворение.
Не помню точно, какое, может быть, «Тятя! тятя! наши сети притащили мертвеца...»
Еще есть рисунок на тему Болдинской осени, датированный 1927-м годом.
Заказ на «Онегина» разрешил важную дилемму: дневать и ночевать в «Гудке» или стать свободным художником.
Книга понравилась многим: Горький отправил ее Ромену Роллану в подарок.
Потом был парижский триумф.
Правда, на память остался лишь картонный лист с вытисненной наградой — саму медаль надо было выкупить.
Затем, работа над русской классикой: «Маскарадом» Лермонтова, отец, переживавший в то время непростой период, рисовал Арбенина с себя, «Горем от ума» Грибоедова, «Левшой» Лескова...
газета «Культура»: Вы понимали, что отец — известный художник?
М. Н. Кузьмин: Относился к его занятиям как обычный школьник-шалопай.
Многое осознал позже.
В конце 1930-х папа переехал к художнице Татьяне Алексеевне Мавриной.
Роман с ней начался в конце работы над «Онегиным», а расписались они в военной Москве, в октябре 1941-го.
Пока учился в школе, навещал их дважды в неделю.
Студентом — реже.
Потом уехал работать в Белоруссию.
А когда вернулся в Москву в аспирантуру, снова стал заглядывать.
Оказался у них вроде импресарио: составлял перечень дел, записывал, кому позвонить.
газета «Культура»: Как складывались Ваши отношения с Татьяной Алексеевной Мавриной?
М. Н. Кузьмин: Не скажу, что она обладала мягким характером.
Была сосредоточена на творчестве и внутренне закипала, когда что-то мешало работать.
Я, кстати, такой же.
Мой брат в воспоминаниях говорит, что с годами понял: Татьяна Алексеевна поддержала Николая Васильевича во время войны, не дала умереть с голоду.
Я с этим согласен.
А в остальном...
Поймите правильно, маму я поменять не могу.
К. Воротынцева
газета «Культура», 2015 год
Рисунки, иллюстрации Н. В. Кузьмина
из семейного архива
